De Tweede Ronde. Jaargang 21
(2000)– [tijdschrift] Tweede Ronde, De– Auteursrechtelijk beschermd
[pagina 202]
| |
RavennaGa naar voetnoot*
| |
[Russisch]Всё, что минутно, всё, что бренно,
похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
у сонной вечности в руках.
Рабы сквозь римские ворота
уже не ввозят мозаи́к.
И догорает позолота
в стенах прохладных базилик.
От медленных лобзаний влаги
нежнее грубый свод гробниц,
где зеленеют саркофаги
святых монахов и цариц.
Безмолвны гробовые залы,
тенист и хладен их порог,
чтоб черный взор блаженной Галлы,
проснувшись, камня не прожег.
| |
[pagina 203]
| |
[Nederlands]Vergeten, uitgewist de sporen
van oorlogsdaden, bange strijd,
opdat Placidia's stem, herboren,
niet zingt van 't leed van vroeger tijd.
De zee heeft zich ver teruggetrokken,
door rozen is de wal omzoomd,
opdat in 't graf vorst Theodorik
niet van de storm des levens droomt.
De wijngaarden, het volk, de kerken -
't is één groot graf hier overal.
Slechts 't koperen Latijn der zerken
klinkt als een fier bazuingeschal.
Slechts bij de meisjes van Ravenna
is in de stille blik het leed
om de verdwenen zee te herkennen,
die men voorgoed verloren weet.
's Nachts, 't adelaarsprofiel geheven,
zijn blik naar de vallei gericht,
zingt Dante's schim van 't Nieuwe Leven,
van alles wat nog voor mij ligt.
| |
[Russisch]Военной брани и обиды
забыт и стерт кровавый след,
чтобы воскресший глас Плакиды
не пел страстей протекших лет.
Далёко отступило море,
и розы оцепили вал,
чтоб спящий в гробе Теодорих
о буре жизни не мечтал.
А виноградные пустыни,
дома и люди - всё гроба.
Лишь медь торжественной латыни
поет на плитах, как труба.
Лишь в пристальном и тихом взоре
равеннских девушек, порой,
печаль о невозвратном море
проходит робкой чередой.
Лишь по ночам, склонясь к долинам,
ведя векам грядущим счет,
тень Данта с профилем орлиным
о Новой Жизни мне поет.
|
|